1986 год. «У нас здесь считают всех белорусов обреченными. Пришлите детей хотя бы на месяц...»

26 апреля 2024 в 08:50
Поделиться
Класснуть
Отправить

В 1994 году учащиеся Беларуси написали сочинения на тему «Чарнобыль у маім лесе». В 1995 Василь Яковенко выбрал самые яркие из них и опубликовал отдельной книгой «След чорнага ветру».

В прошлом году мы опубликовали пронзительный эпизод из этой книги, связанный с событиями после 26 апреля 1986 года. Вот он по ссылке.

Со временем все забывается. Чернобыль для многих уже стал далекой историей. В том числе и для нас, белорусов. Наверное, поэтому хотя бы раз в год такие книги нужно перечитывать.

Тексты сочинений, конечно же, причесаны учителями-филологами. Но детская непосредственность в сочинениях осталась, жесткая и прямолинейная. Школьники рассказывали о том, каким жарким был в тот год апрель, и белорусы после аварии дружно высаживали картошку, ходили 1 мая на демонстрацию, потому что официально об аварии молчали. Только взрослые шептались о чем-то страшном. Техногенная катастрофа, ложь и некомпетентность тех, кто принимает решения, паника и вера, подавленная тревожным предчувствием беды.

Галина Родич, Чечерск
Два года назад моему дедушке друг прислал письмо. Он видел, как хоронили его родную деревню. Он окаменел и не мог уйти. Его ноги приросли к земле. Стоял он долго-долго, пока от деревни не остались аккуратные курганы, под которыми похоронены бывшие усадьбы. А потом пошёл медленно, согнувшись под невидимой тяжестью, чуть переставляя ноги.

В письме каждое слово отдавало болью. Через три дня после похорон деревни не стало и друга дедушки. Сердце не выдержало. Такое пережить дано не каждому.

До глубины души потрясла меня эта смерть, и мне захотелось увидеть своими глазами, как хоронят дома. Необычные это похороны. Жутковатые. Рядом с домом готова вырытая экскаватором яма. К дому подъезжают пожарные и из брандспойтов моют дом с конька до фундамента, чтобы не поднять клубы радиоактивной пыли. Затем огромное железное чудище на могучих гусеницах толкает дом, опрокидывая его в пятиметровую яму. И всё... Жёлтые холмики над захоронениями.

  • Чернобыль похоронил в Беларуси 479 населенных пункта.

Святлана Скамарохава, Гомель
Я не памятую дзень, калі ўсё гэта здарылася. Але для мяне канец красавіка быў радасным: апошні яго дзень — дзень майго нараджэння. І я летала як на крылах, лічачы хвіліны.

Далейшыя дні былі цудоўныя: яркае сонца, цвіценне каштанаў і мы, апранутыя ў легкія сукенкі.

А потым, як абвал, — страшэнная навіна: эвакуацыя. Пачалася паніка, Гомель быццам вымер: глядзіш на вуліцу, і здаецца, нібыта нікога няма, апрача цябе, тваей бабулі, мамы, таты і дзеда. Людзі не хадзілі, а беглі, стараючыся як мага менш быць на вуліцы. Нягледзячы на спякоту, усе форткі ў нашай кватэры і ў школе былі зачынены. Радыяцыя — гэта жах, смерць.

Потым пачулі, што трэба ўжываць ёд. Але які і як, ніхто не ведаў. Розныя "спецыялісты" давалі супярэчлівыя парады. Зараз гэта цяжка ўявіць, але ў аптэцы маім бацькам параілі даваць мне ёд па чайнай лыжцы тры разы на дзень. Замест некалькіх кропель! Мне пашанцавала: мой тата растварыў гэтую лыжку ў вадзе. Апек майго страўніка быў не такім моцным, як ў іншых, што апынуліся ў бальніцы.

Лилия Адамова, учащаяся Пинского ПТУ
Лето 1986 года... Перед каникулами из Ленинграда позвонила папина сестра. Она была очень расстроена, плакала, сказала: "У нас здесь считают всех белорусов обреченными. Пришлите детей хотя бы на месяц". Папа взял отпуск и повёз меня и брата в Ленинград.

Мы быстро подружились с нашими одногодками во дворе. Но однажды, когда мы с братом играли в мяч, к нам подошли мальчишки и, показывая на нас пальцем, стали смеяться. "Чернобыльские ёжики! Интересно, Вы в темноте светитесь?!" — кричали они. Мы не знали: смеяться нам вместе с ними или обижаться на них. Но в душе нам было очень обидно. Мы почувствовали себя клеймёными, виноватыми. Хотя в чём была наша вина, не знали. С тех пор мы редко выходили во двор, а потом написали домой, чтобы нас забрали.

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.